В знаменитом кинофильме «В бой идут одни «старики», отснятом в 1973 году режиссером Леонидом Быковым на киностудии им. А. Довженко, в небе над Днепром в составе лётной эскадрильи сражается интернациональный состав бойцов: Смуглянка из Молдовы, Ромео из Ташкента, украинские хлопцы… Народный артист Василий Лановой сегодня поднимает залы, исполняя песню из не менее известной ленты «Офицеры» (1971), начинающейся словами:
«От героев былых времен, не осталось порой имен.
Те, кто приняли смертный бой, стали просто землей, травой.
Только грозная доблесть их поселилась в сердцах живых.
Этот вечный огонь, нам завещанный одним, мы в груди храним…»
Эти ленты вышли в прокат в советское время. Моё поколение тогда только осваивало азы наук в начальной школе. Став взрослее и профессиональным историком, опубликовала рассказ о войне «Мой дед, оставшийся молодым» в столичном журнале «Нива» (ещё был жив редактор его В. Гундарев). Помню, мама, прочтя то эссе о своем отце, пропавшем без вести под Сталинградом, щадя мою психику что ли (она вообще не любит плакс), сказала: «Всё. Хватит. Больше не пиши о нагашы-ата». Я переплела ту публикацию для неё в отдельную ламинированную папку в нескольких экземплярах и молча согласилась… Сердцем пишутся вещи о родных.
Но встреча с сыном легендарного комдива Нуркана Сеитова, бросившему в лицо палачам из НКВД: «Не желаю с вами разговаривать», возвратила к теме Великой Отечественной. Хотя Отечества как будто и нет. Дать оценку военной «ипостаси» Никиты Хрущёва и подлому предательству, сродни той, что стала причиной гибели солдат-«афганцев» и безымянных бойцов «9-й роты», по фильму Ф. Бондарчука – долг живущих.
Цена войны и мира на весах Времени измерима судьбами тех бойцов, что в далеком 1941-ом оставили за спинами семьи и быт, сели в седла боевых коней, рука привычно обхватила эфес шашки. И то, что бездушная канцелярия не представила их посмертно к наградам, не сообщила семьям о павших смертью храбрых, – то не вина 106-ой казахской кавалерийской дивизии. Она, к слову, формировалась усилиями военкоматов Акмолинской, Костанайской, Северо-Казахстанской, Карагандинской, Восточно-Казахстанской областей.
Несколько эшелонов перевозили бойцов и животных (в Акте указаны 3180 лошадей), когда на станции прибытия они были атакованы вражеской авиацией. Возможно, утечка информации имела место; дивизия была рассекречена ещё на подступах к местам сражений. Об остальном догадаться не сложно: потери невосполнимы, рекогносцировка на местности и внезапность нападения сорвана; развернуть минометы не успели. Действовать приходилось по факту.
Плен был неизбежен, – не отдавать же приказ: совершать харакири шашками, если элементарно отсутствуют патроны... «Батя» – доброе слово, у маленького героя фильма С. Бондарчука «Судьба человека» по повести М. Шолохова, оно звучит, как музыка, признание в чужом солдате (играет его сам Сергей Бондарчук) родного отца.
И слова из песни группы «Любэ», будто описывают реальные сражения в мае 1942-го, когда комбат-комдив был опорой для бойцов:
«Комбат-батяня! Батяня-комбат!
Ты сердце не прятал за спины ребят.
Летят самолеты и танки горят...».
С той лишь разницей, что у казахов не было прикрытия в виде артбатареи или стрелков, и в наших танках внезапно закончилось горючее…
На войне – как на войне. Батяня – комиссар 106-ой кавдивизии по идеологии, политрук, по сути, Сеитов Нуркан ни-ког-да не прятался за чьи-то спины. Спасти выживших (а это порядка трёх тысяч!) стало осознанным решением руководства дивизии. Дождаться наступления своих, ведь оно неизбежно. По воспоминаниям местных жителей украинских сёл, трупы погибших в сражении бойцов-казахов, умерших от ран, погибших лошадей немцы впоследствии свалили в ров, залили хлоркой из самолетов, а место братской могилы утюжили танками. На этом месте сегодня выросли рощи и дачи, хозяева коих не догадываются, что растят урожай практически на братских могилах.
«Ах, война, что ж ты сделала, подлая:
Стали тихими наши дворы…»
Булат Окуджава
ОТЕЦ
Он не сомкнул глаз, дожидаясь рассвета.… Мысленно разговаривал с женой Нуранией, расспрашивал её о том, как растут дети. Особенно его интересовал младшенький, Нурланчик, родившийся перед самой войной. (На семейном фото в декабре 1941-го перед уходом отца на фронт, Нурлан сидит на стульчике, ему суть больше года). Он так любил взять сына-карапуза на руки, возвращаясь вечерами с работы. Наркомовский распорядок дня и вечные хлопоты по службе, когда все домашние обязанности ложатся на хрупкие плечи жён… Он вызвался добровольцем на фронт, хотя знал, что ему, наркому лёгкой промышленности республики, была гарантирована «бронь»; совесть не позволяла отсидеться в тылу, в Алма-Ате… «Вставай, страна огромная!»… ему, кавалеристу со стажем, с юности привыкшему сидеть в седле, канцелярщина была поперек горла.
Он и в страшном сне не мог представить, что загубит его судьбу и тысяч других воинов 106-й кавалерийской, хрущёвская бюрократия…
…Утро. Лай немецких сторожевых овчарок. Гул самолетов. Чужая гортанная речь, резкие команды. Мало кто из плененных весной 1942-го под Харьковом туркестанцев, – казахи составляли до 90% боевого состава 106-й кавалерийской, – вначале понимал смысл чужеземных обращений. Постепенно научились различать: «встать!», «вперёд!», «работать!», «стой!» и т.п. Муки немецко-фашистского плена для советских бойцов вошли в историю мировых войн, запечатлены на фотоплёнке, описаны в мемуарах. Сердобольные украинские женщины обменивали раненых казахов-пленных у немцев на молоко, прочую снедь. Часть выжила таким образом, но, залечив раны, дождалась своих и вновь вступив в ряды КА, освобождала Одессу и т.д.
Сталин же отказался подписывать хартию, которая бы облегчила участь попавших по ту сторону фронта… Пленные приравнены были к врагам. Так вероятно легче было запугать вновь мобилизуемых бойцов, в назидание потенциальным перебежчикам, что ли.
Всё как в жутком сне. Он верой и правдой служил Советской стране, партии. Даже когда ему предъявили (в мирное время) нелепое обвинение в байском происхождении, он, очертя голову, бросился оспаривать и доказал-таки нелепость навета… Те моральные испытания – ничто по сравнению с положением нынешним… Что ждёт впереди его и бойцов? Они не выдали его, контуженного в бою с танковой армадой Гудериана комдива, иначе его давно бы пристрелили ещё в момент захвата. Бог даровал жизнь вторично… Думы одолевали Нурхана, сына Сеита: ему доверена жизнь тысяч однополчан, теперь таких же военнопленных.
…Шокай, Мустафа… узун-кулак приносит весточку о том, что он посещал концлагеря, вот уж судьба преподносит сюрпризы. А ведь на Родине, в советском Казахстане, в каждой газете это имя оттенялось густой чёрной краской. Даже произносить это имя – Шокай, – было смерти подобно. А здесь о нем говорят совсем иное: спасёт, облегчит пребывание, набирает в легион… (К тому времени М. Шокая самого не было в живых; в декабре 1941 года душа его покинет этот мир. Но обвинение в сотрудничестве с Туркестанским легионом будет приписано воинам 106-й кавдивизии из Казахстана, по-видимому, для пущей убедительности их «измены». Некая «казахская» планида застит глаза Хрущёву, иначе как объяснить его притязания на Целинный край?! Подсознательный страх быть разоблачённым в военной ошибке, ценой жизни тысяч бойцов под Харьковом, его, члена Военного совета Юго-Западного фронте, водил его державной дланью – уничтожить письменные свидетельства о гибели и пленении целой дивизии числом более четырёх тысяч, вооруженной шашками; навечно запугать и поставить на колени казахов как нацию (!), отобрав черноземные пашни вместе с уроженцами, под предлогом прорастания Целинного края!).
Белое и чёрное, чёрное и красное – краски перемешиваются на палитре жизни. Враги – или друзья? Поди, разберись. Большеглазый сыночек приходит к Нуркану в минуты забытья, тянет ручонки…
Показательный закрытый процесс над комдивом и бойцами 106-ой был устроен в Алматы, в 1947-ом. Выжившие ветераны успели поведать детали: из большинства осужденных (всего – 49) были выбиты «признательные» показания. Приговоры: от 25 лет лагерей до расстрела. Комдив Н. Сеитов вёл себя дерзко: отказался отвечать на вопросы «судей». Расстрел! Однако его уверенность в себе возымела действие даже на краю гибели. Приговор заменили на четверть века магаданской ссылки. Верить в советскую петинциарную систему может только наивный; справку о смерти выдали спустя много лет, якобы умер от болезни в Хабаровском крае, в 1956-ом…
Так сложилось, что мы, казахстанцы узнали о трагедии 106-й казахской кавалерийской дивизии, сформированной под Акмолинском, почти полностью погибшей в танковом сражении на Харьковском фронте, спустя много-много лет. Случайные находки украинских поисковиков (скелет степной лошади времен ВОВ), редкие пожелтевшие фотографии, рассекреченные архивные папки (увы! Пустые папки, – документы Подольского спецархива именно по 106-й кавдивизии по чьему-то приказу сверху были уничтожены в 1960—1962 гг.).
До сих пор, несправедливость в отношении руководящего состава 106-й кавдивизии и ее бойцов, по чьему-то наитию приравненных к «предателям», нависает мрачной тучей, не дает покоя невинно страдавшим. Дети их, ныне седобородые и седовласые, стойко добиваются полной реабилитации отцов.
СЫН
Вопрошающий взгляд тёмно-карих глаз собеседника, худощавого интеллигентного алмаатинца с неизменной гитарой. Если поспрашивать его, он помнит многое, Сергея Калмыкова во фламандской шляпе и с тросточкой, к примеру. Культурный флер южной столицы знаком ему не понаслышке.
Он, оставаясь на первый взгляд отстраненным, словно видит неподвластное обывателю. Его слух легко улавливает гармонию звуков, — благодаря этой способности Нурлан Нурханович Сеитов, о котором ранее в журнале «Мысль» была опубликована ознакомительная статья, прославился как музыкант. Его аккорды помнят в Целинограде, Днепропетровске, Алматы. Менее известна его педагогическая и писательская стезя; в свободное время он пишет рассказы и обучает тинэйджеров искусству игры на гитаре. Но в последние несколько лет думы 77-летнего Сеитова-младшего обращены к теме реабилитации отца.
Он смутно помнит малолетство. Трудные годы военной и послевоенной поры для ЧСИР (членов семьи изменника Родины) не передать словами. Мама до конца жизни ждала супруга, теперь уже из советского ГУЛАГа, так и не дождалась. Отец умер в лагерях Хабаровска, от ран и болезни. Так было написано в справке. Где он похоронен на территории ЕАО, точно указать теперь некому.
Над Нурланом и его братьями и сестрами долго нависал Дамоклов меч: учиться в престижном вузе – было табу (старшему брату Майдану, талантливому математику, было отказано в защите готовой диссертации у знаменитого академика Колмогорова в МГУ, сестре Медине – в защите диссертации по зоологии в алма-атинском академическом НИИ), признаться в том, что ты – сын врага народа и предателя – невыносимо. Помнит, как при вступлении в комсомол, на вопрос об отце просто разрыдался: боль прорвалась неожиданно слезами, и ощущение, что ты не такой, как все, не оставляло Нурлана. Разобраться тогда, кто прав, кто виноват, было трудно даже умудренным жизненным опытом, не то, что молодому человеку…
Еще публикация на эту тему Правда, яка багато років була покрита таємницею
Яркая, как вспышка, реальность – будучи в 1974 году на Кокчетавщине, как выяснилось потом, практически на малой Родине отца, с концертной бригадой (а Нурлан составлял аккомпанемент знаменитым Розе Баглановой, Саре Тыныштыгуловой), он по приглашению местного мальца, назвавшего его по фамилии, посетил барак на краю города – и обомлел. На него со стены с фото смотрел… отец. Хозяйка дома оказалась родной сестрой папы; ее, тетю Ажар, отдали в детский дом, откуда вызволили родственники, с тех пор она замкнулась и не искала семью брата… Встреча пробудила в душе волну чувств, разбередила затянувшуюся было рану, она закровоточила вновь…
Жестокая судьба разметала родных наркома и комдива Н. Сеитова, не пощадила, как и многие другие семьи.
Между тем, истина пробивается как растение сквозь асфальт. Казахская диаспора в Харькове (Макка Каражанова и ее помощники: Т. Крупа и др.) завела сайт, на котором размещает находки о комдиве; добровольные участники поисковой группы в Харькове не оставляют надежду, что командиры и бойцы 106-й кавалерийской не забыты…
Долгие годы сын Нурлан Сеитов живет этой надеждой. Невзирая на прохладцу чиновничьих отписок и ссылки на скудость финансирования научных исследований, из-за которого как будто задерживается издание кипы документальных источников о 106-й кавалерийской… Памяти павших, бросавшихся с шашками наголо на танки вермахта, достойны ли мы, потомки?!.. Подзабывшие, какой ценой далась Великая Победа, когда на солдат из Казахстана, нередко плохо понимавших русскую речь, на которой отдавались приказы, которым, согласно чудом сохранившемуся Акту финансовой отчетности, на 4091 бойца выданы были 102 (!) винтовки, ни одного нагана или автомата – и это для отражения танковой атаки?!.. Кстати, о количестве шашек (или сабель?) в архивах вообще ни слова, — может, холодное оружие додумало воображение историков?!
МЫ
… Шокай погиб в декабре 1941-го, несколькими месяцами спустя после посещения концлагерей. Он был потрясён, увидев соотечественников в крайне тяжелом состоянии из-за условий содержания. На древнем Востоке в армиях деспотичных правителей царила суровая дисциплина. Но и там с пленными обращались по-человечески, априори уважая противника. Практика обращения с заключенными рейха и ГПУ схожи, в силу известной природы тоталитаризма… Это горестное наблюдение зафиксировано в последних по времени, письмах и архивных записях Мустафы Шокая.
Свидетели и непосредственные участники подвига 106-й кавдивизии, формировавшейся весной 1942 г. в Акмолинске, казахстанцы, волею Провидения, попавшие в окружение под Харьковом и фашистский плен, выжившие, пополнили ряды заключенных сталинского ГУЛАГа. Законы военного времени, их никто не вправе осудить и отменить. Такова правда жизни. Гуманистическое начало на Востоке относило плененных воинов к «аманатам». Аманатов-заложников даже враг не казнил, уважая как воинов. Их можно было обменять на плененных воинов противника.
Добро всегда пробивало толстую кору непонимания и бюрократии. Так, в священные дни празднования и окончания рамазана, к примеру, в обществе найдется немало желающих отдать десятую долю прибыли в благотворительных целях. Поля ратных битв у тюрков венчали рукотворные сооружения, когда живые несли камни и складывали в память о павших воинах… Меценатам, направить инвестиции не только на издание документов, но и на строительство символического памятника в честь героев 106-й кавдивизии, геройски павших в боях за Родину, не составит большого труда. Такой же символический обелиск неплохо бы установить на местах сражений, под Харьковом, усилиями зарубежной казахской диаспоры. (В Польше другое поветрие: сносят обелиски… – тоже примета времени, которое не щадит мёртвых. А ведь на берегах Вислы, Одры и Западного Буга, более семи десятков лет назад, сражались и солдаты из Казахстана… Библейское выражение «мёртвые сраму не имут» ныне воспринимается с учетом «трендов» глобализации).
Расул Гамзатов прославил родную Абхазию, написав своё знаменитое стихотворение «Журавли». Тема оказалась близка всем без исключения жителям СССР, или одной шестой суши.
Документальные фильмы о 106-й сняты, к чести Ерлана Бекхожина, Альбины Ахметовой. Плёнка фиксирует рассказы очевидцев майских событий 1942-го под Харьковом и потомков казахских бойцов. На факт героизма дивизии обращают внимание исследователи, журналисты.
Баллады ещё будут написаны, я в это твердо верю. Когда будет с почестями захоронен последний солдат. И генерал. И комдив. Поиск продолжается. И не столь важно, кто первым раскрыл эту трагическую страницу нашей и одновременно, всемирной истории. Другое важнее – уроки истории и человеческие поступки.
«Летят журавли» – недаром знаменитый советский фильм о войне (и предательстве) получил тогда такое название. Журавликов запускают жители Японии, в знак протеста против атомных бомбардировок 1945-го. У моего собеседника, Нурлана Нуркановича Сеитова, ни разу не усомнившегося и не отказавшегося от фамилии легендарного отца, находится веский аргумент в пользу дальнейших поисков: «Я не хочу умереть сыном предателя!»
Он – Большой молодец, Нурлан, – столько лет отвечать на расспросы журналистов – всё равно, что выстоять под пулями. Это дорого стоит: верить и не сдаваться. Они все стали Большими талантливыми трудолюбивыми людьми, братья и сестры Сеитовы: среди них есть ученые, директор школы, работники культуры. Например, первенец Сеитов Майдан Нурканович (1933 – 2012) – первый зав. кафедрой математического анализа Целиноградского госпединститута, работал с 1962 г. (ЦГПИ, ныне – ЕНУ им. Л. Н. Гумилева в Астане). На фото он стоит справа, ушёл из жизни несколько лет назад, не дожив до реабилитации отца.
В них верил Отец, неистраченную любовь и душу вложила Мама. А они верят в его честное имя. Верится, что при помощи поисковиков с Украины, мы убедим властные структуры реабилитировать бойцов и командиров 106-ой кавалерийской дивизии.
Гюльнар Муканова,
кандидат исторических наук, доцент КазНУ им. аль-Фараби, специально для speckor.net
На снимке: Нуркан Сеитов с семьей супругой и детьми
